В гостиной роскошного трехэтажного беркширского особняка слышны были душераздирающие крики. Они доносились из мансарды, широкие окна которой выходили на лесистую долину.

Несомненно, в обжигающих лучах заходящего солнца вид был прекрасный.

Крики вампира, любовавшегося этим видом под присмотром Миньонов, ясно о том свидетельствовали. Развлекательное шоу длилось уже двадцать семь минут. Раздались очередные вопли, перешедшие в мучительные рыдания.

Устало вздохнув, Марек, сидевший в изысканном, эпохи Людовика XVI кресле с подголовником, поднялся и через слабо освещенную гостиную прошел к двустворчатым дверям. За исключением окон мансарды, все остальные окна в доме были закрыты светонепроницаемыми ставнями.

В холле Марек вызвал одного из Миньонов, входившего в штат его прислуги, и кивком отправил его наверх предупредить, что идет Хозяин и надо обеспечить затемнение.

По стихшим воплям пленника нетрудно было догадаться, что наверху все готово к появлению босса. Марек прошел два пролета по широкой мраморной лестнице и еще один по более узкой, ведущей прямо в мансарду. Пока он поднимался, в нем опять разгорелась ярость. Это был один из многих допросов с пристрастием, проводимых в последние две недели. Пытки отчасти развлекали Марека, но результатов не давали.

Сегодняшний день вообще не радовал приятными новостями. Миньон, которого он отправил за очень важной посылкой, оказался в городском морге. Как Мареку сообщило доверенное лицо в Отделе расследований, мужчина умер от ножевых ранений. Был убит средь бела дня, так что заподозрить в этом Орден или секретные службы Рода казалось нелогичным, и все же Марек подозревал.

Что еще интереснее, в тот же день посылка пропала из офиса «FedEx». Потеря серьезная, и он намеревался вернуть утраченное. И когда вор будет сидеть перед ним, Марек лично с большим удовольствием его допросит.

Миньон, стоявший на страже у входа в мансарду, открыл дверь, пропуская Хозяина внутрь. Пленный вампир, обнаженный, сидел, уронив голову на грудь. Он был пристегнут к стулу цепью с металлическими кольцами на щиколотках и запястьях. Все его тело дымилось от ожогов. От вампира исходил тошнотворно-сладковатый запах пота и обгоревшей плоти.

— Ну, как тебе вид из окна? — спросил Марек, с отвращением глядя на пленника. — Жаль, что сейчас зима. Осенью палитра красок просто изумительная.

Вампир, не поднимая головы, попытался что-то сказать, но сумел выдавить только какой-то невнятный хрип.

— Ты готов ответить на мои вопросы?

Вампир с трудом приоткрыл вздувшиеся от ожогов губы и слабо застонал.

Марек присел перед ним на корточки и поморщился от вида пленника и неприятного запаха.

— Никто не узнает, что ты раскололся. Я позабочусь об этом, если ты начнешь сотрудничать со мной. Я обеспечу твое лечение и безопасность. У меня достаточно для этого средств. Ты понимаешь меня?

Вампир издал хныкающий звук, который Марек истолковал как согласие. Разумеется, он не собирался выполнять свои обещания, это было лишь средством воздействия там, где боль и страдания не приносили желаемых результатов.

— Ответь на мой вопрос, и ты свободен, — неторопливо, спокойным тоном произнес Марек, хотя на самом деле он сгорал от нетерпения. — Скажи мне, где он.

Пленник с трудом сглотнул и попытался поднять голову. Марек в предвкушении ждал, и его нимало не заботило, что стоявшие вокруг Миньоны могли почувствовать трепещущую в нем надежду.

— Скажи мне, и эта тайна больше не будет тяжким бременем давить на твои плечи.

Вампир прерывисто, с шипением выдохнул, судорога сотрясла его обожженное тело, но он вновь собрался с силами, готовый наконец к признанию.

Марек почувствовал, как у него от нетерпения расширились глаза, он непроизвольно затаил дыхание, ожидая услышать то, что определит его судьбу.

— По-по-п… — Обожженное веко дернулось и приоткрылось. Огненное зарево, рассеченное черной линией зрачка, опалило Марека ненавистью. Вампир шумно вдохнул и тихо, с усилием прорычал: — По-по-шел ты!..

Внешне сохраняя спокойствие, ничем не выдав мгновенно охватившую его ярость, Марек поднялся и неторопливо направился к двери.

— Откройте ставни! — приказал он Миньонам. — Выгоните эту бесполезную скотину на солнце. Если не сдохнет до заката, то на рассвете поджарится.

Марек вышел и даже не вздрогнул, когда тишину разорвал новый крик невыносимой боли.

Глава девятая

Как только сумерки поглотили последние отблески дня, Тиган собрался уходить: взял ремень с оружием, дневник и потянулся за плащом. Более часа — с того момента, как она вручила ему посылку, — Элиза наблюдала за Титаном, сосредоточенно изучавшим каждую страницу дневника, и мучилась, не решаясь вновь предложить свою помощь Ордену. Но когда Тиган надел плащ, она почувствовала, что это последний шанс.

— Тиган… я надеюсь, дневник представляет интерес для Ордена.

— Думаю, да. — Зеленые глаза смотрели на нее, но Элиза видела, что мысли Тигана заняты содержанием дневника. Воин моргнул, словно давая понять, что разговор окончен и он спешит. — И Орден благодарен тебе за него.

— А ты?

— Что я?

Тиган, нахмурившись, на мгновение остановился, и Элиза тут же этим воспользовалась:

— Я ведь не о многом прошу. Ты единственный, кто может помочь мне справиться с… моей слабостью. Научи меня управлять моими способностями, заглушать голоса и не чувствовать боли. И я могла бы быть полезной тебе и Ордену. Я хочу быть полезной.

Он пронзил ее ледяным взглядом:

— Я работаю один. И ты даже не понимаешь, о чем просишь. Более того, мы эту тему закрыли.

— Я смогу научиться. И я хочу. Пожалуйста, Тиган, мне это очень нужно.

— Ты считаешь, что только я могу тебе помочь?

— Ты моя единственная надежда.

Тиган усмехнулся и покачал головой, направляясь к двери. Элиза рванулась за ним, чтобы схватить его и удержать, но в самую последнюю секунду остановилась и опустила протянутую к нему руку.

— Ты думаешь, я не обратилась бы за помощью, если бы было к кому?

Тиган замер. Элиза надеялась, что он обдумывает ее просьбу, но в следующее мгновение он тихо выругался и решительно взялся за ручку двери.

— Я уже дал тебе ответ.

— А я дала тебе дневник. Это чего-нибудь да стоит.

Тиган резко расхохотался и обернулся:

— Ты думаешь, мы ведем переговоры? Вовсе нет.

— Если в этом дневнике содержится какая-то важная информация, касающаяся Отверженных, то она может быть интересна не только Ордену, но и Агентству безопасности Темной Гавани. Мне достаточно одного звонка коллегам мужа, и через час в бункере Ордена будет целая армия агентов.

Это было правдой. Квентин занимал в Агентстве одну из ключевых должностей, и Элиза, как его вдова, имела достаточно высокий статус. Она лично знала многих влиятельных политиков и чиновников Темной Гавани. Одно только имя Квентина открывало перед ней множество дверей.

Тигану не нужны были дополнительные объяснения. Злость промелькнула в его обычно холодных глазах — впервые Элиза видела у него какое-то проявление эмоций.

— Ты угрожаешь мне? — Он издал короткий смешок. У Элизы от страха сдавило горло. — Женщина, предупреждаю тебя: ты играешь с огнем.

От волнения Элиза задрожала, но не отступила. Слишком долго она жила в золотой клетке, где ее нежили и холили. И если для того, чтобы вырваться из этой клетки, ей нужно вызвать гнев воина, пусть даже такого смертельно опасного П1, каким был Тиган, она готова рискнуть. Собравшись с духом, Элиза сказала:

— Хочешь ты признавать это или нет, но я уже стала участницей этой войны. Поверь, я не искала такой судьбы, она сама постучалась в мою дверь вместе со смертью Кэмдена. Все, о чем я тебя прошу, — это помочь мне быть по-настоящему полезной. Я думаю, Ордену нужны союзники.

— Ты же знаешь, что речь сейчас не об Ордене, а о банальной мести. Ты утратила способность контролировать свои эмоции в тот самый момент, когда на твоих глазах испепелили твоего сына, превратившегося в Отверженного.